Влияние личного мифа в спорте

Бобрый день, дорогие собратья по самоистязаниям!


У нас тут лютые перебои со светом, поэтому никак не найду время не то, чтобы написать то, что хотел, но и даже написанное разместить добрался только сейчас.


Итак, я уже давно говорю, что без личного мифа тренироваться, следить за здоровьем или совершать еще какие-то не предусмотренные общественным мейнстримом действия будет невероятно тяжко. Более того, скорее всего, человека хватит ненадолго.

По сути, я говорю о мотивации, не к ночи будь она помянута.

К сожалению, это слово сегодня страшно опошлено. Применительно к тренингу при слове «мотивация» в голове всплывает уйма т. н. «мотивационных видео» с фитоняшками и фитонянинами в кадре, выполняющими хитромудрые упражнения, которые в реальности они, скорее всего, никогда не делают.


Не могу сказать, что эти видео прям так уж плохи. Плохо то, что они формируют неверный ход мысли, неверное мышление. Суть этих видео проста: показать что-то заоблачно крутое в расчёте на то, что человек испытает мощный всплеск эмоций на основе зависти или чего-то подобного, после чего некоторое время на этом всплеске можно будет некоторое время «проехать».

Недостаток этого подхода в том, что никакой эмоциональный всплеск не может быть долгим, и однажды он закончится.


На практике это может выражаться в том, что человек сначала «рвет жилы» в зале (порой именно рвет, делая то, в чем реальной потребности не имеется), а потом, когда срок действия мотивашки окончился, его задница уже торчит из холодильника.

Посему в моем понимании истинная мотивация носит несколько более осознанный и спокойный – интеллектуально-идеологический характер.


Она не лишена эмоциональной составляющей (более того, далее я именно о ней и расскажу), но таковая никогда не носит выраженного волнообразного характера. Для правильной мотивации не характерны ни резкие всплески, ни глубокие спады.


И она всегда неразрывно связана с вполне себе интеллектуальным, осознанным ПОНИМАНИЕМ того, зачем тебе это нужно, хотя и не только с этим.


Это тот случай, когда ты ещё толком с утра не проснулся, но точно знаешь И ОЩУЩАЕШЬ, что ты – часть мира здоровья, мира силы, мира хорошей физической формы, в котором тарелка с овощами – не пытка, не жестокая плата за здоровье, а часть жизни. Хорошая часть хорошей жизни.


Очень многое происходит практически рефлекторно – на автомате. Классическим примером может быть, как ни странно, курильщик, который зачастую вытаскивает из пачки сигарету, вообще не задумываясь об этом.

Часто она ему и не особо-то нужна. Многие вообще вспоминают о том, что они курят, только тогда, когда сигарета им пальцы обожжёт или когда что-то заставит их обратить внимание на этот процесс.

Эта привычка содержит в себе уйму автоматизма, и я не буду оригинален, если скажу, что бо́льшая часть сигарет выкуривается средним курильщиком без особой потребности – на автомате.



Эта привычка – не единственная, которую можно было бы использовать в качестве примера. Те же характеристики носит в себе многое другое. Например, автоматические приемы пищи, автоматический просмотр новостей и еще много чего.


Я в основном привожу пример с зависимостями, но что-то путное можно превратить в хорошую зависимость с тем же самым успехом.

Просто общество и устройство системы этому не способствует, ибо система жестко заточена под то, чтобы давать вам меньше, а получать от вас больше. Обратный вариант ей невыгоден и она никогда не будет пиарить его всерьез, ибо нафиг такое ей нужно: общество здоровых, счастливых людей без зависимостей будет означать смерть доминирующей системы.



Ну, вот серьёзно: зачем системе увлечённые ходоки? Ей нужны не они, а фанатичные автомобилисты, ибо им сначала можно будет втюхать не всегда нужный автомобиль, а потом оказывать на них давление, манипулируя околоавтомобильными составляющими.



Следовательно, ваши выгоды – это ВАШИ заботы, и строить свое счастье нужно, забыв о том, что вам в этом кто-то будет помогать, кроме периодически встречающихся таких же попутчиков (те, кто будет вам мешать, будут встречаться намного чаще: считайте их агентами Системы).



Вопросы осознания СВОИХ РЕАЛЬНЫХ потребностей я рассматривать сегодня не стану, хотя тема интересная, ибо большая часть оных, если присмотреться, является потребностями ЧУЖИМИ и ВЫДУМАННЫМИ. Иными словами, потребностями они вообще не являются, будучи, скорее, жертвами с вашей стороны в пользу системы.

Вместо этого я сконцентрируюсь на той самой эмоциональной составляющей, хотя правильнее было бы назвать оную не эмоциональной, а чувственной.

Разум и чувства​

Итак, начну с того, что, как бы ни был разум велик, как калькулятор он хорош, но как двигатель – дрянь. Я думаю, что все смогут вспомнить уйму примеров, когда разумное, боброе, вечное и замечательно выглядящее на примерах, бумаге и словах, разбивалось на мелкие осколки от малейшего соприкосновения с реальностью.


Ибо реальной жизнью движут именно чувства и чувственные образы, а разум просто находит для этих действий такое оправдание, которое придало бы им вид рациональности. В общем, лучше всего реальную роль эмоций и разума в жизни человека описывает классическое выражение лентяя «вдруг война, а я уставший?»

Как говорил не помню кто (да и, признаться, не очень помню, как именно он это говорил), «все те, кто хотел построить светлое будущее, потерпели поражение по одной простой причине – они не учли человеческую лень».

Таки ОДИН в поле воин!​

Это очень важный момент! Мы привыкли считать, что настоящая реальность – это то, что подтверждается статистически. Я намекаю на то, что более реальным в наших глазах выглядит то, что случается на каждом шагу, тогда как индивидуальные происшествия мы склонны относить к числу исключений, которые должны подтверждать то самое «правило», которое подтверждается массово.

Но это очередной обман. Реально ведь всё равно существуют и «правило» и «исключение». А, может, и нет никаких правил и исключений, и разумнее говорить просто о явлениях разной степени частоты (и, возможно, о разных по самой своей сути)?

Может, речь идёт о двух самостоятельных явлениях, которым мы придали статус правила и исключения, лишь потому, что поместили их в определенный связующий контекст? Убираем к чертовой матери связующий контекст и приходим к выводу, что, образно выражаясь, наличие бузины в огороде никак не противоречит тому, что в Киеве – дядька.

И если мы говорим о той самой человеческой лени, которая хоронит все светлое, доброе, вечное, то она и в самом деле выглядит правилом. Но ТОЛЬКО, КОГДА РЕЧЬ ЗАХОДИТ О МАССАХ.

Статистическая реальность и как спринтера́ становятся «тормозами»​


Когда мы смотрим на массы, мы видим, что лень и в самом деле практически непобедима, и если что-то путное в жизни и случается, то обычно тогда, когда это позволяет человечеству лениться больше. По этой причине способность человечества быстро менять дурные алгоритмы на более качественные сильно занижена, хотя практически каждому понятно, что такая смена была бы очень желательной.

И это создает психологический эффект статистической реальности, согласно которому лень и в самом деле практически непобедима. Между тем старая добрая лень сохраняет своё могущество в основном в случае, когда речь идет о больших массах. Психологическая мобильность больших масс превосходит только мобильность биологическую, которая вообще движется (применительно к массам) словно черепаха (о черепахе – фигура речи: реально это животное может быть стремительным). Иными словами, медленнее психологии масс двигается только эволюция.

Прекрасный пример тому – различные, еще недавно отсталые, страны. В принципе там живут такие же люди, как и у нас, или, скажем, в США или России. Однако ни РФ, ни США, ни какую-нибудь Норвегию или Турцию они построить никак не могут. Не могут просто потому, что психология этой МАССЫ, будучи инертной, не может в одночасье пройти тот путь, который каждый из представителей этой массы считает предпочтительным.

Вот и приходится людям проходить долгий путь социальной эволюции, чтобы достичь того, что, казалось бы, можно было сделать в кратчайшие сроки.

При этом если взять отдельного афганца или гаитянина и поместить его в ту же Россию, он перестроится с очень высокой степенью вероятности. И не нужно его семье никаких столетий – достаточно поколения, но обычно хватает нескольких лет, а отдельные меняются еще быстрее. Для массы же «гаитян» такая скорость немыслима. Примеров подобной индивидуальной мобильности более чем достаточно.

Миф​


Но почему так? Получается, что, если масса довольно инертна, то единицу отличает на порядки бо́льшая пластичность. Откуда такая мобильность у индивидуума при ее отсутствии у массы? А всё потому, что есть коллективный миф. Выдерните человека из одной мифологии и поместите его в другую, как изменятся и его алгоритмы действий.

В принципе ничего нового в этом нет: чем меньше группа – тем больше ее мобильность и организованность, тогда как в большой армии порядка никогда не бывает, а ее мобильность такова, что малейшее движение даже из космоса разглядеть можно. Иными словами, когда нужны быстрые и радикальные перемены – один в поле не просто является воином: это наиболее эффективный воин!

И если немножко поиграть в интеллектуальные выверты, перевернув стереотип с ног на голову (тем более что «верх» и «низ» – тоже понятия относительные, ибо в космосе таких не имеется), то инертность массы сама станет тем исключением, которое подтверждает правило, согласно которому ЧЕЛОВЕК – ЕСТЬ ВОПЛОЩЕНИЕ ГИПЕРМОБИЛЬНОСТИ, и способен почти моментально меняться в самых разных направлениях.


Для этого достаточно соскочить с того мифа, который исповедует большинство.


«Реальный бред»​

Коллективное сознание, которое основано по большей части на мифах, способно быстро изменить человека, попавшего под влияние этих таковых. Но дальше оно будет всеми силами тормозить перемены, чтобы удержать неофита во власти этой мифологической системы.


К мифам, к слову, относятся не только те, которые содержатся в различных старых книгах с культовым статусом, но и, скажем, декларация о правах человека, вера в демократию, монархию или другую виртуальщину, вера в то, что люди равны или в то, что двуногий, рожден почему-то для счастья, как птица для полёта, хотя данная аналогия, скорее, указывает на то, что он рожден для ходьбы, а не для благостных ощущений.


С одной стороны, миф – это абстракция, нередко не имеющая никакой связи с реальностью (а то и вовсе грубо ей противоречащая). Но в то же время мифы часто оказывают на реальность радикальное влияние.


Аж до кошмара и жути великолепный пример тому наши предки могли наблюдать около 80 лет назад, когда в одной центральноевропейской стране сочинили туеву хучу сказок, которые грубо противоречили накопленному наукой опыту, каким-то дивным образом увязывая ираноязычных ариев с шизотерикой мадам Блаватской и немцами, разбудив в одном народе МНОГИЯ НАЦИОНАЛЬНЫЯ OPГAЗMЫ (столь впечатляющие, что некоторые люди до сих пор уняться не могут, и примеряют эти бредни на себя).


Вроде бы полнейшая выдумка, однако, движимые этим бредом люди так люто прошлись по реальности, что есть чему поучиться.


Я двигаю к тому, что, какой бы бредовой ни была мифология, она содержит в себе реальную силу. Разумеется, основой этой силы является не бред, как таковой, а его принятие на веру и ЧУВСТВА, КОТОРЫЕ ОН БУДИТ.

Само слово «бред» тоже не стоит воспринимать слишком уж в штыки. Если присмотреться к нашей жизни, то придется признать, что большая часть того, что мы считаем реальностью, основана на иллюзорных конструкциях, которые мы решили считать существующими в реальности, тем самым наделив их правом оказывать влияние на нашу жизнь.


Иными словами наша реальность по большей части является бредовой и избавиться от него возможности нет, ибо избавившись от одной воображаемой конструкции мы просто перейдем во власть другой.



Тогда, может, стоит направить усилия не на освобождение от бреда, а на поиск наиболее выгодных ИМЕННО НАМ бредней?


Если сложить одно с другим, получится, что, для того, чтобы выдуманные конструкции начали работать на нас, а не на Систему, они должны быть выдуманы НАМИ, а не являться какой-то там «проекцией культурного кода», «национальной традицией», «общечеловеческой ценностью» или другим мифом, рассчитанным на массы (а по факту – ширпотребом, который приносит больше пользы производителю, нежели потребителю).

Поиск силы​

По идее, выдуманное не является слишком уж впечатляющим. Выдумать можно что угодно, и это вряд ли вызовет большое доверие. В конце концов, те самые ширпотребные конструкции кажутся реальными лишь по той причине, что никто особо не задумываются над тем, насколько они реальны и обоснованы. Казалось бы, всё именно так. Но не до конца.

Даже если задуматься над тем, насколько реальна та или иная общественная данность/ценность, и осознать, что она является просто «условно-устраивающей» всех выдумкой, она не так уж быстро утратит свою силу.

Формально утратит, но реально – не особо. Почему так? Да потому, что любая выдумка обретает силу лишь тогда, когда становится мифом и простого интеллектуального развенчивания недостаточно: нужен альтернативный миф, который зацепится за личность не интеллектуальными, а чувственными «якорями».

В чем же разница?​

Жил некогда один индус с прикольной фамилией Кумарасвами (имечко и по-батюшке ваш покорный слуга запамятовал), который, как и многие уроженцы сего знойного края, был зело вумён и красноречив. Они такие: посидят под дубом или его местным аналогом, а потом как встанут, да как ляпнут что-то эдакое: всем прочим потом можно тысячи лет размышлять и пользоваться.


Вот и этот мужик однажды сказал, что «миф есть форма приближения к абсолютной истине, которая никаким иным образом выражена быть не может».

За точность цитаты не поручись, но суть была именно такая. И тот факт, что вся наша цивилизация стала возможной исключительно благодаря наличию уймы мифов, указывает на то, что миф – это то, к чему следовало бы присматриваться в первую очередь, ибо, как говорил уже, кажется, Вергилий, «выбирая богов – выбираем судьбу».

Единственное, в чем я не соглашусь с пучеглазым уроженцем Индостана, так это в том, что миф описывает реальность. На мой взгляд, он ее, скорее, формирует. И здесь я склоняюсь к правоте Вергилия, задолго до Канта узревшего не описывающую, а программирующую сущность мифа.

Посему миф, будь он хоть сто раз нелеп, относится к числу архиважных явлений. Ибо, как говорил уже Йосьсарионыч, «мы можем допустить ошибки в хозяйстве и исправить положение, но без теории нам смерть».

Как в воду глядел! Только теория суха, а миф – жив!

Люблю вспоминать слова одного философа, который некогда гениально изрек, что «лежащее у истоков всегда остается будущим».


Какой миф будет лежать у истоков нашего видения мира - тот и определит наше будущее.



И если у истоков вашего мировоззрения лежит в основном совместное распитие алкогольных напитков с чужими, в общем-то, людьми, которых вы считаете своими лишь потому, что положено считать своими людьми тех, с кем некогда в одной песочнице ковырялись, то не удивляйтесь тому, что ваше будущее – похмелье, пивной живот, опухшая рожа, да жизнь от пятницы до пятницы в придачу.

Итак, что же отличает миф от прочих ментальных конструкций?

Примерно то же, что отличает произведение изобразительного искусства от научной теории. Научные теории, конечно, хороши и нужны, но следует признать, что людей, способных вдохновиться оксидом азота, не так уж много.

Да и, я убежден, даже они впечатлены этим самым оксидом не потому, что он так уж впечатляющ, а потому, что он прекрасно ложится на их УЖЕ ИМЕЮЩИЙСЯ у них миф.

Ложится так же прекрасно, как продающийся под различными наименованиями раствор спирта в воде с красителями и отдушками укладывается в мифологию людей, застрявших в студенческих возлияниях с сопровождающими оные мифами, типа «молодость, веселье, компания, море по колено и пр».


Сравнение теории с картиной или скульптурной композицией не случайно, ибо миф делает ставку не на слова и не на логику (часто он им противоречит), а на визуальные образы и ощущения.


И миф отличается от теории так же, как статуя какого-нибудь Ареса Боргезе отличается от научного описания самца вида хомо сапиенс.



Давайте вспомним, сколько раз в детстве мы слышали всевозможные нравоучения о пользе занятий спортом или о правильности ЗОЖа. И ведь все они были по большей части верными!

Вот только все эти интеллектуальные посылы, боюсь, привели к тому же спорту меньше народа, чем 5 секунд, в течение которых Арндольдушка Густавович Шварценеггер выбегает из воды (х/ф «Коммандос») или кадры, где он в течение немногих мгновений надевает на себя снарягу.

Жалкие шесть суммарных часов экранного времени сформировали всемирный культ восточных боевых искусств с главным мифическим героем – Брюсом Ли, который стал чем-то вроде Ахиллеса нашего времени, так же вдохновляя на физическое совершенствование, как некогда герои «Илиады».


Показываемые по 10 минут раз в неделю отрывки из х/ф с молодым Джетом Ли, которые у нас, не мудрствуя лукаво, назвали «Боевые искусства Шаолиня» направили в различные восточные боевые и оздоровительные системы больше народа, чем, наверное, все рекомендации из журнала «Здоровье».


Подобные образы сопровождали человечество всю его жизнь. И даже их явная нелепость не делает их менее эффективными. Вероятно, примерно так же наши предки вдохновлялись образами богатырей, перескакивающих на своих не менее богатырских конях через горы и реки. Чушь, но зато какая красивая!


Между тем, красота имеет колоссальное значение! Значение выходящее далеко за пределы эстетического наслаждения. Увы, в наше время мифами, созданными для управления массами, предписано выглядеть умным (быть им необязательно). Престижно выглядеть даже чрезмерным скептиком, считающим «всякие там сказки» недостойной внимания ерундой. Как приятно при этом оттопырить губу!


Но сие есть дичайшая тупость, ибо только архидятел может не заметить того, что человечество наиболее энергично плясало именно от нехитрых, но красочных сказок, а не от грамотно составленного документа на 848 страниц.


Не любитель я теорий заговора, но впечатление складывается такое, что, определив разного рода мифы и сказки в нечто третьесортное, Система защищает саму себя от разоблачения, ибо именно сказки и мифы являются ее хребтом и основой.



Спрячь хребет сглаз подальше, и тогда твои доноры его тебе не сломают и собственного хребта не нарастят.

Ближе к телу​


Все сказанное выше, как это часто у меня бывает, является длинным предисловием, необходимым для того, чтобы лучше уложить несколько простых мыслей.

Итак, то, что миф намного эффективнее простого правильного умозаключения, думаю, понятно.

Предполагаю, что понятно и то, что он превосходит по своей эффективности различные мотивационные программы, которые, хотя и работают в нужном направлении, но обычно имеют малую продолжительность действия и не всегда под рукой. Миф же живет вместе с вами.


Можно сказать, что вы сами живете этим мифом и он определяет вашу жизнь.


Человек есть проявление своего мифа.


И то, что вокруг нас так мало ярких людей, говорит лишь о том, что в обществе доминирует горстка довольно убогоньких проецируемых на всех мифов.


Не люди убоги – убоги мифы!


Итак, каковы важнейшие черты эффективного мифа?



Первое​



Он почти никогда не содержит внятной сюжетной линии. Обычно это набор хаотичных образов, которые греют душу. Здорово напоминает сон.

Сюжет сразу же подключает разум и снижает эффективность мифа.

Второе​


Не имея сюжетной линии, эффективный миф содержит в себе множество нюансов. Детали визуальных образов, запахи, звуки, тактильные ощущения, их комбинации. Все это очень важно.

Нетрудно догадаться, что проработанные навыки визуализации очень важны. Впрочем, некоторые делают ставку на те же тактильные ощущения или звуки, но в любом случае, что-то будет воспроизводиться в сознании очень четко.

Здесь можно сделать небольшое отступление и отметить, что на раннем этапе человеческой истории, когда двуногство было полным сил и энергии, оно отличалось выраженным образным мышлением, тогда как сейчас с этим стало намного хуже.


Мне доводилось общаться с представителями некоторых достаточно архаичных сообществ, и могу сказать, что навык визуализации у них очень развит. Порой настолько развит, что персонажей своего внутреннего мира они считают такой же частью реальности, как мы какую-нибудь скучную конституцию (фактически тоже свод воображаемых правил).

Заметил и то, что способность к образной визуализации обычно коррелирует с уровнем энергии, как в масштабах социума, так и на уровне отдельных людей. Наиболее развит этот навык в детстве, позже он обычно затухает. У кого энергии и улыбок больше (у детей или у взрослых), думаю, понимают все.


Для мозгокрутов: можете профильтровать современную речь на предмет определений. Наверняка обнаружите, что наш язык, как описательная система становится все более точным и все менее образным и менее сильным.

«Населенные пункты» вместо городов и деревень, «продукты питания» вместо еды, «мостовые переходы», вместо мостов и «средства массовой информации» вместо сказочников и глашатаев.

Четвертое: «Звериный стиль»​


Термин я позаимствовал из искусствоведения. Для многих архаичных культур главными героями мифов были не люди, а животные и несколько реже – растения или другие части природы. Сейчас об этом обычно не задумываются, но именно в ту пору человечество демонстрировало максимум энергии и именно тогда сделало наиболее важные открытия, авторов которых мы, к сожалению, уже не узнаем.

Есть все основания считать, что, несмотря на сложные по современным меркам условия существования, человечество в ту пору испытывало положительные эмоции намного чаще, чем сейчас и было более здоровым душевно. Не так уж важно, что первично, а что вторично, но есть связь между душевным здоровьем и преобладающими в сознании образами.

По мере того, как человечество становилось всё более невротичным, по мере того, как оно всё больше сбивалось в единое стадо, оно все активнее вытесняло из своего сознания природные образы.


Поначалу преобладал т. н. «звериный стиль» (или растительный), а человеческие образы гармонично его дополняли, периодические настолько сливаясь с миром природы, что появлялись смешанные формы, которые могли быть как переменными (мотив оборотничества), так и относительно статичными (разного рода человеко-львы или, наоборот, очеловеченные животные, растения, камни и пр).

Постепенно природное начало всё более вытеснялось, дойдя до той точки, когда в мифологическом пространстве человечества не остались почти одни антропоморфные формы, сиречь люди.

Со временем сами мифические «люди» тоже всё более выхолащивались, став в итоге, говоря словами философа, «человеческими, слишком человеческими». Человек был вырван из природы, которая его сформировала. Вырван не столько физически, сколько ментально. Природа была низведена до среды обитания.


Дальше пошло хуже, и сегодня ментальность человека перегружена уже даже не людьми, а предметами, причем предметами, выражаясь языком пищевой промышленности, сильно переработанными и оттого тоже бесконечно далекими от корней.


Когда-то на груди какого-нибудь охотнико-собирателя болтался кабаний клык или что-то такое. Потом кабанов и оленей заменили статуэтки человеко-зверей, затем сильные человеческие образы, сменившиеся, в свою очередь, другими человеческими образами – уже субтильными.

Теперь таковые всё чаще заменяет изображение дорогого автомобиля или элитный бренд, что идеально соответствует идеологии общества потребления, в котором потребляющий сам неизбежно становится потребляемым.

А почему бы и нет? – может возникнуть вопрос. «Кто-то фанател от мамонтовых бивней, а мне больше нравится «Мазерати»! В конце концов, я же не дикарь!»


Нет, я не отрицаю того, что человек может заполнять свое ментальное и мифологическое пространство, чем ему хочется – хоть кругами от унитаза. Но дочитавших эту статью до сего момента, мне кажется, миф интересует с позиции результативности, а не с позиции прав человека (которые, кстати, тоже являются не более чем пока что устраивающих всех мифом).

Результативность же (особенно в сферах, связанных с хорошей физической формой, энергией, силой, здоровьем) сильно зависит от того, какие образы преобладают в нашем сознании.

Я уже не помню всех деталей того исследования, которое намерен упомянуть, но где-то в 80-х годах прошлого века, кажется, в США проводились исследования относительно связи между прописавшимися в сознании образами и душевным состоянием человека.

Результаты показали, что те, кто наиболее активно использовал животные и растительные образы, не просто имел более здоровую психику. Было обнаружено, что использование подобных образов делает практически любую ментальную деятельность более эффективной, вне зависимости, была это медитация, предметная деятельность или размышления о планах на будущий год.



Иными словами, добротный миф должен включать максимум природных образов, особенно если он связан с идеями здоровья, долголетия, и всевозможной резвости. От человеческих образов, разумеется, как черт от ладана шарахаться тоже не стоит, но желательно, чтобы они хотя бы отчасти коррелировали с тем, что мы считаем природным миром.


Проще говоря, Конан-варвар или Волх Всеславьевич намного предпочтительнее Бэтмена или другого летающего мужика в трусах поверх лосин.


Вспомнилось: один современный шаман, говоря о современном неошаманизме, где традиции очень мало, зато очень много миксов из Кастанеды и форумных сpaчей, сказал, что, при всей своей гибкости, шаманизм – система, ориентированная на традиции. И он знает, куда может привести человека тотем «Журавль» или «Осётр», но куда заведет тотем «Торпеда», он даже не догадывается. Между тем такие симптоматичные неототемы имеются.


Вероятно, он имел в виду то же, о чем говорил я. Да общество двигается в определенном направлении. Не уверен, что это прогресс, но определенное движение налицо. И мы поступим глупо, если не воспользуемся плодами этого движения. Но мы будет дважды глупы, если возьмём на себя и его издержки.

Более того: во многом ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ прогресс требует отказа от того, к чему нас склоняет прогресс СОЦИУМА, и ставка на архаику может оказаться чрезвычайно полезной. Во всяком случае, именно из архаичных элементов собираются-конструируются наиболее жизнеспособные мифы.

Пятое​

Вероятно, это следовало сделать первым пунктом. Эффективный миф может быть сколько угодно похожим на чужой, но он всё равно будет индивидуальным. На самом деле сделать что-то абсолютно уникальное так же сложно, как и сотворить точную копию. Но суть не в том, чтобы сделать что-то уникальное, а в том, чтобы созданное идеально удовлетворяло ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ нужды.

Отличия от похожего чужого мифа будут проходить, скорее всего, на уровне деталей. Важно отметить, что хороший миф всегда радует. Об этом следует постоянно помнить, поскольку современный человек с детства надрессирован поступать не так, как ему хочется, а так как предписано.


Я мульён раз проводил эксперименты, задавая разным людям вопросы наподобие «Какое дерево у тебя любимое или какое ты считаешь своим типа-тотемом»?

Дальше начиналось примерно одно и то же. Вот никогда бы не подумал, что у нас (на Украине) такой культ дубов и берез! Причем, что ни мужик – то дуб, что ни жэнчина – то бярёза. За все время не встретил ни одного почитателя сосен, ёлок или акаций, ибо, как нетрудно догадаться, в каждое ухо норовили залить то, что дуб – это символ мощи, а березка – она и красавица, и берегиня, и все прочее такое женственное. Вот люди и смотрят не в сердце, а в давно заменившую оное инструкцию.

То же самое с животными. Думаю, не меня одного воротит от бесконечных волков, которые смотрят на нас с футболок, татуировок, эмблем и прочего. Уверен, что если бы людям этот зверь и в самом деле был так интересен, то они хотя бы им интересовались.

А если не слишком интересен, то, может, бобёр или олень сердцу как-то ближе? Но какое дело до сердца? «Сердце что? Да сердце – тьфу!» Примерно так нас приучили думать, и с точки зрения системы это было гениально, ибо похитив у человека его сердце, ты похитишь его силу.


Об этом стоит помнить, создавая свой собственный миф: он должен быть насыщен исключительно ВАШИМИ образами, а не тем, что в вас внедряли, пытаясь вас из вас же самих вытолкнуть.

Ваше мифологическое пространство – территория вашей личной абсолютной свободы и вашего личного абсолютного счастья!

Ахтунг!

Добавляю уже непосредственно перед публикацией: насколько важно собрать миф, настолько же важно его беречь. Не стоит быть наивным: регулярное и, особенно, массированное погружение в, скажем, киношедевры а-ля "Меланхолия" или "Маяк" только ослабит ваш миф (если он, конечно, не на этих шедеврах собран).

Если уж решили в такое погрузиться, то хотя бы контролируйте продолжительность "погружения" и обязательно "закусывайте" чем-то соответствующим вашему мифу.

Связующее звено​

Без оного вся эта свистопляска с мифами теряет значительную часть своей эффективности. Можно сказать, что все упомянутое выше требуется, как катализатор ваших внутренних сил, собирая их и направляя в нужное вам русло. Но кроме этого еще нужен спусковой механизм в виде чего-то материального.

Предположим (раз уж мы говорим о спортивной мотивации высокого качества), ваши мифы наполнены образами здоровья, силы и им подобного. Это должно побуждать вас к действиям соответствующей направленности, на которые при правильном подходе вы будете смотреть уже под совсем другим углом. Теперь дело за активацией.

Во многом это будет выражаться в том, что, скажем, лесная тропинка, по которой вы бегаете, перестанет быть для вас просто архаичной транспортной артерией, превратившись в то самое звено, которое будет связывать вас с вашим мифом.

Есть колоссальная разница между человеком, в душе которого живут по большей части гаджеты, вещи, модные удовольствия, и который приходит на эту тропу только потому, что знает, что, если он хочет протянуть дольше, то ему стоит побегать (и лучше в лесу, а не вокруг ночного клуба), и тем, кого на эту тропу привел миф.

Первый в 99% случаев долго не протянет. Как говорила, кажется, Фаина Раневская, «если отказаться от пива с рыбкой, морда станет не только тоньше, но и грустнее».

Всё верно: для человека, миф которого связывает радость с пивом и раками, все именно так и выглядит. И эти пивные раки постоянно будут оттягивать его с той тропы на свою сторону. Обычно раки побеждают, а если человек и проявляет чудеса воли, то со стороны это выглядит и в самом деле, как жуткое подвижничество на грани самоубийства.


Но есть и другие, чей миф живет не среди пивных бутылок, а на тропе, которая так похожа на тысячи троп, по которым некогда ходили и бегали древние охотники, способные загонять копытных, пока те не падали в изнеможении.

Такие люди могут и пива хлебнуть, и рака схомячить, но их миф не на пиве построен, и потому будет оттягивать их из баров и ночных клубов на ту самую тропу. Эти люди будут бегать годами и десятилетиями, а если не смогут бегать, будут хотя бы ходить. Хотя бы с палкой.


Тропа – их связующее звено с беговым мифом. Таких звеньев может быть много, и они могут быть какими угодно, но они всегда есть.

Оказавшись на этой тропе, человек смещается из сферы обыденности и оказывается в центре своего личного мифологического пространства, а это уже не просто нахождение в географической точке. В этом случае тропа становится чем-то вроде алтаря, могил предков, зиккурата, мегалита, священной рощи или другого культового объекта.

Помните горсть родной земли, которую носит на груди былинный герой? Это как раз такое связующее звено, которое перемещало сознание героя в близкое ему мифическое пространство, даже если он находился за тридевять земель. И то, что это звено придавало ему силу – не такая уж и метафора, поскольку источником внутренней силы являются именно мифы.

Простой, но хороший пример​

Вероятно, в первую голову мне приходит на ум Руал наш Амундсен, который был известен, кроме всего прочего, лютой приверженностью к тренировкам самого разного плана. Когда он проходил медосмотр в юношеском возрасте, врач удивился тому, насколько развита его мускулатура.

Достигнуто сие было жестким тренингом. Он и железки почти до самой смерти поднимал, и бегал, и на лыжах ходил, и спал на холоде, и все в таком духе. Объяснялось это просто: в детстве он был чрезвычайно впечатлен попавшейся ему книгой об исследователях Севера.

С той поры, как позже вспоминал сам Руал Йенсович, ему захотелось во что бы то ни стало пройти через такие же испытания. Пройти, разумеется, победителем (самогубцем Амундсен не был). Одним словом, книга сформировала его миф, и тогда все эти лыжи и спортивные снаряды превратились в связующую часть мифа: часть, которая существует не в сознании, а в материальном мире. И контакт с этой частью автоматически связывал Руала с его мифом, с его мечтой и его идеалами.


В итоге кто-то просто перемещал железо из точки «А» в точку «Б», а Руал, перемещая железо, сам перемещался в свой миф.



Такие связующие звенья, при наличии хорошего мифа, превращаются из предметов в порталы между мирами.



Теперь несколько цитат различных увлеченных спортсменов разной степени маститости (не точных, но смысл сохранен полностью):

1

«Я с детства восхищался кузнецами. Я мечтал, когда вырасту, стать кузнецом. Мне они казались невероятно сильными и мужественными. Именно желание стать таким же сильным привело меня в зал. И я уже тогда знал, что хочу поднимать железо. Поэтому я никогда не любил тренажеров: мне нужно железо, и я хочу слышать его грохот».
2

«Есть что-то настоящее, когда в твоих руках холодный металл. Если бы штанги делали из дерева или из пластика, уверен, я бы никогда с ними не занимался».

3

"В детстве я хотел быть ветром. Моя бабушка сказала мне, что душа ветра в его быстроте, и я стал бегать за ветром. И потом, на соревнованиях, я часто соперничал с ветром, забыв о других бегунах».
4

«Диета никогда не была для меня проблемой. В детстве я воображал себя дикарём и видел себя таким же выносливым и способным обходиться минимумом. Я и не заметил, как стал получать наслаждение от поглощения горсти орехов. Только в таких условиях я становлюсь собой».
5

«Ненавижу хромированные снаряды! Мне нужны помятые блины! Я обожаю грубые, отполированные руками гири за их грубую данность. 16, 24 и 32 килограмма – это как подросток, юноша и мужчина. Но иногда мне мало даже их, и я ухожу на природу, чтобы потренироваться с большими камнями и бревнами. Это и есть настоящее испытание!»

Или вот из совсем неспортивной сферы:

«Меня никогда не интересовали деньги. Меня всегда интересовал образ Джона Рокфеллера, умеющего делать деньги».



Подобные цитаты можно перечислять ещё очень долго, но смысла в этом немного. В приведенном видно, что все эти люди имели некую ментальную матрицу, в которой не просматривается никакого сюжета, зато есть образы – сильные образы, заставляющие биться сердце.


И тренинг для этих людей был не столько тренингом, сколько возможностью установить связь со своим мифическим пространством.



И в таком случае никаких мотивационных роликов уже не понадобится, поскольку сам миф будет тянуть человека туда, где творится священнодействие.



На этой ноте я, пожалуй, закончу, если будут вопросы – задавайте.

Хороших вам, сильных мифов!
 
  • Like
Реакції: nibiriets